БЕДНАЯ ЛИЗА
Дата публикации 01.10.2007
В нашем городе прошли гастроли “Автородео”. Неделю на автодроме ревели моторы и немецкие автофокусники ставили машины “на дыбы”, ездили на двух колесах, виртуозно объезжали препятствия, немыслимо тормозили. На дорогах нашей Родины за меньшие шалости лишают прав и свободы. Если они у вас есть.
Количество ДТП в городе резко возросло.
В самом деле, если Ганс Майер это умеет, то почему не сумеет Коля Сидоров?
И вот Коля ставит свою жену Лизу к воротам гаража и говорит: “Сейчас я разгонюсь и остановлю машину у твоих ног”. Польщённая Лиза встала у ворот…
Через 20 минут бедную Лизу, раздавленную и переломанную, с воем и мигалками доставили в реанимацию нашей больницы.
Отлаженный механизм щелкнул, и заходили вокруг постели Лизы специалисты. На обсуждения и согласование время не тратится. Каждый знает
“свой маневр”.
И вот уже торакальные хирурги вставили дренажи в полости грудной клетки и освободили лёгкие от сдавливающей их крови. Легкие расправились и задышали.
Хирурги остановили внутрибрюшное кровотечение, удалив размозжённую селезёнку и зашив рану печени. Ангиохирурги сшили разорванную плечевую артерию. Травматологи обезболили места переломов и зафиксировали их гипсовыми лангетами.
Через пять часов с момента поступления Лизы в больницу наступил славный момент: всё необходимое сделано, угроза скорой смерти отодвинулась, возможные ошибки ещё не проявились, ожидаемые осложнения не наступили.
Тут все вспомнили об истории болезни. Без единой записи всё это время она провалялась в ординаторской реанимации.
Вспыхнул ожесточенный спор: “За кем будет числиться больная?”
Хирург, травматолог, нейрохирург, ангиохирург считали, что свою часть работы они уже сделали и больная должна долечиваться в каком угодно отделении, но не у них.
Главный врач (В.К.), в своём дальнем кабинете, почувствовал нервные колебания в сетях больничной паутины и неожиданно появился в ординаторской реанимации, где хрипло спорили заведующие заинтересованных отделений.
Главный врач сказал:
– Я знаю, что все подумали: “Пришёл начальник, и стало на одного дурака больше”. А что делать, если вы такие свободные, но несамостоятельные? Вечно делаете из мухи слона, а из бивней пуговицы. Почему больная не за травматологами?
– В.К.! – взметнулся травматолог. – У неё четыре дренажа из живота, два из плевральных полостей. Раны нехорошие, наверняка “поплывут”. У нас
“чистое отделение”, а тут будет гной! Нам же на 2 месяца все операции придется отменять!
Оперировать её на костях мы не можем – шок. Компенсируется, тогда и прооперируем – планово и поэтапно.
– Костоправы у нас, как водопроводчики! – рявкнул главный. – Те тоже, если трубу прорвёт, отключают на хрен воду во всём доме, а потом 2 месяца ищут подходящую трубу да ждут, когда сварщик из запоя выйдет! Кстати, что у вас за история с взяткой?
– Какая взятка?!- всполошился зав. травмой.- Это нашей травматессе Марине выписанный больной преподнес букет роз. Она стала разворачивать упаковку, чтобы поставить цветы на стол. И вдруг из-под целлофана посыпались деньги. В ординаторской – немая сцена, Марина в слёзы: молодым и красивым мужчины деньги дают обычно за специфические услуги.
– Правильно! Будет ей урок, – прокомментировал В.К.
– Хорош “урок”! Что теперь, ты ей цветы, а она тебя букетом по мордасам?!
А эту Лизу пусть хирурги долечивают. После своих рукоделий.
– Я знаю, что хирурги скажут, – помрачнел главный. – “Мы кровотечение остановили, брюшную полость санировали, следить за швами и переливать кровь могут в любом отделении хирургического профиля”. Так?
– Так точно! – вскочил зав. хирургическим отделением.
– Сидите уж. Расскажите лучше, что за операция была у вас ночью.
Заведующий общей хирургии опять встал:
– Дело такое: по пьяни охламоны забили своему упившемуся другу бутылку в задний проход. С катастрофой в брюшной полости этого бедолагу привезли к нам: бутылка разорвала кишку и ввалилась в живот. В операционной мы бутылку удалили. Сложно было восстановить стенку кишки – справились. Стали зашивать живот и почти зашили, как вдруг кто-то сказал: “А этикетка где?” Мы – в ступор: была ли этикетка? Может быть, отклеилась и осталась в животе? Ее и не искали. Не подумали. А подумав, сняли швы с брюшной стенки и ещё час лазили по животу. Не нашли.
Наступила тишина.
– Что с почками? – спросил главный.
Я ответил за всех:
– Её посмотрел интерн из урологии, поставил диагноз: “Ушиб почек. Гематурия”. Назначил гемостатики и мочегонные.
– Что!!! – лысина главного покраснела. – Больную смотрят и оперируют доктора наук, заведующие, а урологи прислали интерна?! Где был Гноян? Я вообще его месяцами не вижу: он то в операционной, то в командировке, то марафон бежит, а потом месяц на больничном! Значит так: оформить всё консилиумом, и чтобы все расписались! Больную зачислить за урологией.
Все разошлись. Я дежурил. В приёмный покой не звали, в отделении всё спокойно, и я остался попить чаю с реаниматологами.
Вдруг по комнате прошла волна тёплого воздуха, вздулись занавески на окнах, звякнуло стекло.
– Ну и сквозняки у вас, – сказал я.
Реаниматолог поставил чашку:
– Нет. Это, наверное, умер мальчик с ожогами.
Мальчик в самом деле умер. В третий раз за последние два часа. Дважды удавалось “завести” сердце, в третий раз реанимация была безуспешной.
Не допив чай, я ушёл к себе в отделение.
Все неприятности в медицине можно перекрыть только неприятностями ещё большими: погружаешься в новые заботы, страхи. Врач так и живёт – от беды до беды. За ночь их дежурства может случиться много.
В. Плотник
Гарвардская демократия по российским «понятиям» Обращение к министру образования Сотрудники Кремля сэкономили на всех, кроме себя Что надо знать о строительстве деревянного дома В Курской области арестовали стадо коров Письмо из советского района
Loading ...