Несоветский человек. Александр Тучкин: жизнь тасует нас, как карты

Дата публикации 25.07.2012

Александр ТУЧКИН не изменился даже на должности президента гандбольного клуба с устрашающим названием “Пермские Медведи”. “Медведям” этим, правда, до чеховских собратьев пока далеко, но, как говорится, дайте срок. Впрочем, я не буду разговаривать с Сашей о перспективах и целях его команды. Беседуя с двукратным олимпийским чемпионом, который, кажется, и сегодня состоит из острых углов и противоречий, легко найти множество других увлекательных тем — и на те же вопросы Тучкин ответит в своем фирменном стиле: хлестко и не колеблясь.Правда, с уже заметной поправкой на новый статус, который, уверен, сделает его обладателя одной из интереснейших персон в российской суперлиге. Жаль только, что у наших соседей гандбол находится в роли пасынка, хотя еще вчера был стабильным медаледобытчиком среди игровых собратьев…

— Для спортсмена, на мой взгляд, самый трудный момент в карьере наступает тогда, когда приходится ее заканчивать. Как долго вы думали о послеспортивном будущем?
— Если честно, никогда об этом не задумывался. Играл до 41 года и знал твердо, что все равно останусь в любимом виде спорта. Отдать гандболу 25 лет и потом куда-то уйти, чтобы все начать с нуля?..

— У бывшего спортсмена, как правило, выбор прост: либо стать тренером, либо попробовать силы на руководящем поприще…
— Никогда в душе не считал себя тренером. Потому, наверное, и тяги особой к профессии не испытывал. Могу передать знания игрокам, но с позиции какого-то опекуна, что ли…

— А ребята это воспринимают нормально?
— Абсолютно. В клубе есть очень интересная особенность. У нас, как и везде, своя иерархия. Однако нет разделения обязанностей между президентом, директором или тренером. Делаем ведь общее дело. И если надо прийти на тренировку и даже выйти на площадку, что-то показать — я это делаю.

— Дебютировали вы на административной ниве в должности первого вице-президента Московской федерации гандбола. Снимаю перед вами шляпу, ибо возрождать гандбол в России — для этого нужно иметь смелость.
— Точно… Таковы реалии, что самый зрелищный игровой вид (там же есть все: множество голов, настоящее мужское единоборство с изрядным количеством силовой борьбы, скорость) обитает где-то на задворках.

— В чем причина его малой раскрученности?
— Даже во времена минского СКА мы собирали полный Дворец спорта только на матчах еврокубков. А когда проходили туры чемпионата СССР, где СКА выигрывал почти все и всегда, на трибунах манежа в Уручье сидели двести-триста человек, не больше. И львиную долю составляли родственники и близкие игроков. 
Это еще оттуда пошло. Потом, когда все республики благополучно самоопределились и начали новую жизнь, как раз в ней нам не хватило модных нынче пиара и менеджмента.

— И как вы за них боролись в московской федерации?
— Изначально было очень сложно. Но у нас нашелся плюс: мы создавали федерацию с нуля. И потому все ошибки можем списать только на себя. Понятно, что развитие тех же баскетбола и волейбола (футбол с хоккеем по известным причинам трогать не буду) зависит от людей, сидящих во власти. К сожалению, среди них человека, искренне заинтересованного в популяризации гандбола, не нашлось. Гандбол никому не был нужен даже на самом его пике. Скажем, после сиднейской Олимпиады, принесшей России золото, мы могли бы сделать все. Но тогда не было людей, которые пришли бы и на волне успеха сказали: “Дайте нам карт-бланш, и мы раскрутим этот золотоносный вид”. Каждый из игроков той команды был связан контрактом со своим клубом, получал неплохую зарплату и не думал о далекой перспективе. Судьба российского гандбола беспокоила единицы. К тому же тех, кто был уже на сходе. Меня в том числе. Впрочем, меньше всего тогда российский гандбол нуждался в раздумьях. Надо было действовать и привлекать на свою сторону сильных мира сего.

— А одного Громова — губернатора Московской области — вам не хватает?
— Борис Всеволодович делает для спорта в своем регионе все, что может. Это уникальный человек с большими сердцем и душой. Он строит дворцы, поддерживает не только профессиональный, но и детский, массовый спорт. Однако опять-таки Громов — скорее исключение из правил.

— Следует полагать, что, отчаявшись достучаться в большие кабинеты, вы приняли предложение из Перми…
— Если рассуждать категориями какой-то личной выгоды, вероятно, да. Ко мне обратился человек с предельно конкретным предложением. Уезжать из Москвы, конечно, было тяжело. Хотя бы потому, что я привык бороться до конца, и покидать столицу, не добившись ничего, не хотелось.

— Слышал, что вы выставляли свою кандидатуру на пост главного тренера сборной России…
— Не верьте слухам! Я уехал в Пермь и ни о чем не жалею. Там совсем другая жизнь, чем в Москве. Нормальная, я бы так сказал. Если в столице у тебя будет проблема и ты ее не можешь решить, она так и останется нерешенной. А там люди отдадут тебе те несколько процентов, которые потенциально могут дать. Вдали от столицы ценится другое: доброта, забота, отношения между людьми. И деньги, считающиеся в Москве главным мерилом жизненного успеха, отходят на второй план. В Перми общаюсь с людьми, которые могут сказать: “Я работаю с детками и получаю такую-то зарплату. Вот если бы вы мне добавили немного, был бы очень рад и смог бы набрать еще одну группу”. У москвичей другая ментальность. Там человеку всегда мало, и он постоянно хочет прибавки, хотя получает абсолютно не по заслугам. Пермь — это Россия, которую мы даже в бывшем СССР не знали. Я много ездил по Союзу, но жил в своем изолированном мире. Три тренировки в день — и 24 часа закрываются. А сейчас вижу людей, и в их отношении к каким-то явлениям узнаю себя. Недавно подарил четырнадцатилетнему мальчику свои кроссовки 47-го размера. Надо было видеть счастье, с которым он их принял. Да он будет теперь играть в гандбол только потому, что, извините за нескромность, ему отдал кроссовки двукратный олимпийский чемпион. А такой же мальчишка в Москве даже не понял бы, в чем дело…

— В Минске вы присутствовали на финале республиканских соревнований “Стремительный мяч”. Кажется, зрелище получилось довольно фееричным…
— Да о чем вы говорите! Я это сфотографировал и покажу кому надо в России. У нас провести детский турнир с таким размахом просто нереально. Чтобы Дворец спорта, заполоненный детворой, наблюдал за играми и исступленно болел? Я поражен и зрелищу был очень рад. Люблю всех, кто играет в гандбол. Но никогда не стану терпеть тех, кто использует мою любимую игру в корыстных целях. Впрочем, таких людей хватает в каждом виде спорта. Я их ненавижу, и, наверное, именно поэтому у меня всегда было так много трудностей в жизни.
— Сдается, самая главная проблема у Александра Тучкина должна была появиться тогда, когда он сменил не только минский СКА на эссенский ТУСЕМ, но и одну социально-экономическую систему на другую…
— Ошибаетесь. Вопросов в этом плане в принципе не возникло. К сожалению, на шестой игре в составе ТУСЕМа я сломался, поэтому и не попал на Олимпиаду в Барселону. Вот это действительно большая проблема.
Могут многое про меня рассказывать, но я прошу — не верьте. В Германии у меня всегда все было хорошо. Люди не переставали удивляться: “Саша, мы имели совсем другое представление о советском человеке”. Выходит, я человек несоветский. 

— Вам повезло. Значит, вы росли свободным ребенком настолько, насколько можно таковым быть в СССР.
— А что такое быть свободным? Скажу абсолютно искренне: никогда ни в чем не испытывал нужды, да и родители ничего не запрещали. Меня никто и никогда не сажал на аркан. И дедушка любил повторять, что я самый независимый человек в нашем роду. Откуда это во мне? Не знаю. Но я всегда ходил прямо и спину ни перед кем не гнул.

— Достойно уважения. Особенно учитывая, что выступать вам приходилось в самой жесткой команде страны. Вдобавок еще и армейской…
— Видимо, это было воспринято правильно. Спартак Петрович Миронович тоже любил повторять, что у меня необычайно сложный характер. Но он понимал: если при этом я даю результат, то это нормально. Еще древние римляне говорили, что войско никогда не станет непобедимым, коли у него нет лидеров. То же можно сказать о спортивных командах.

— В Германии легко жилось ершистым?
— Может, кто удивится, но там я считался весьма исполнительным человеком. Понимал, куда попал и что надо давать результат каждый день. Я должен был быть лидером команды — именно тем, кем меня там хотели видеть. Кроме того, имелся еще один существенный плюс (как говорится, спасибо матери с отцом, что вышел ростом и лицом) — мне легко даются языки. Быстро выучил немецкий, и это оценили. Людям нравится, когда не киваешь головой, как собачка, а можешь поддержать беседу на любую тему.

— Вместе с тем умение адаптироваться в разных языковых средах не заставило остаться за рубежом…
— Очень ценю проведенное там время, однако жить за границей не могу. Не знаю этого мудрого слова — менталитет. Но даже в Испании — истинном рае на земле — я бы все равно не остался. Скажу, наверное, банальность. Отношусь к разряду людей, которые любят разговаривать на родном языке. Хотел жить в бывшем Советском Союзе. Для меня одна земля и Украина, где родился, и Камчатка, где жил, и Беларусь, где стал гандболистом.

— Ваш переход под знамена российской сборной у нас поняли не все…
— Знаете, очень много моих шагов здесь не понимали. А что касается партнеров из минского СКА, то высказывание Кости Шароварова нравится более всего. Он, помнится, сказал: “А вы попробуйте в его возрасте стать олимпийским чемпионом”. И какая разница, играя за какую страну ты этого добиваешься? Шаг был абсолютно осознанным. В 95-м я выступил за Беларусь в последний раз. При тогдашнем отношении к гандболу не видел здесь перспективы. Когда очень плотно играешь в ведущем клубном европейском чемпионате и в 35 лет вдруг поступает предложение поехать на чемпионат мира, то понимаешь: тебе этого хочется. Ты просто соскучился по топ-турнирам сборных. Это одна причина. Вторая — я всегда был россиянином. И папа, и мама из России. Я их там и похоронил. Так что смена паспорта прошла для меня безболезненно. Кстати, за это ничего и не получил. Кроме серебра на чемпионате мира в Египте, золота на Олимпиаде в Сиднее, серебра на чемпионате Европы в Хорватии и бронзы на Играх в Афинах. И все.

— Когда спортсмену 35 лет, ему тренер еще нужен?
— Нет, конечно. Требуется скорее тренер-психолог.

— Максимов был хорошим психологом?
— Не могу давать ему оценки. По-моему, Владимир Салманович умел и умеет делать то, что он делает. Но в 35 лет учить, куда мне лучше бросать — в ближний угол или в дальний, совершенно бессмысленно. От тренера в этой ситуации требуется умение адаптировать возрастных игроков в команде, наладить такие связи между спортсменами разных поколений, чтобы они вместе приносили клубу максимальную пользу. Впрочем, проблему связи поколений в сборной России мы решали сами, так что психолог и не требовался.

— В профессиональном клубе тренер и должен играть главным образом роль психолога, основной принцип которого выражается в одной фразе: “Не навреди”…
— Согласен на миллион процентов. Лучшие клубы Европы набирали звезд со всего мира, которые, по большому счету, все умели делать сами. Как там говорил Максим Горький: “Жизнь тасует нас, как карты, и только случайно, и то ненадолго, мы попадаем на свои места”. Так вот из тех людей, которых знаю, лишь немногие оказывались на своем месте, возглавляя тот или иной топ-клуб. И они, поверьте, великими тренерами не были.

— Кто же тогда самый великий?
— Однозначно Спартак Миронович.

— Может, ему стоило после феерических побед уехать на Запад, получить еще один импульс в работе? 1992 год и золото Барселоны стали бы для патриарха отличным стартом…
— Ни в коем случае! Он и так выиграл в этой жизни все. В то время в Беларуси всем, даже Александру Григорьевичу, было не до гандбола. А если бы тогда ему уделяли такое внимание, как сейчас, то он, поверьте, по сей день был бы наверху.

— Александра Тучкина нельзя назвать тренером. Но, уверен, какими-то вещами он с охотой поделится на площадке с молодыми коллегами. Например, с теми же “Пермскими Медведями”.
— Не сочтите за нескромность, но я стал первым, кто придумал бросать сидя. Это упражнение очень хорошо разрабатывает руку. “Александр Аркадьевич, мы такого никогда не делали…” Ну вот попробуйте и сами убедитесь, какая это полезная находка для игроков задней линии. Но это детали, кухня…

— Почему-то всегда казалось, что в западных клубах традиционно тренировались меньше, чем в советских.
— Это несомненно.

— Тамошние ребята даже умудрялись работать, приходя только на одну тренировку в день, и тем не менее играли на одном уровне с ведущими гандболистами СССР…
— Когда вам будут говорить, что игроки бундеслиги где-то еще работали, вы этому не верьте. Возможно, днем кто-то из игроков приходил в банк и перекладывал там две бумажки со стола на стол, но тренировались они наравне с остальными, потому что получали зарплату именно в клубе, и она их кормила. А вот во второй или третьей лиге, безусловно, люди работают по восемь часов и тренируются несколько раз в неделю.

— Во втором российском дивизионе есть люди, которые работают на заводе?
— Нет, конечно.

— Вас это не удивляет?
— А почему вы не спрашиваете о футболе? Там что, команды во второй или даже третьей лиге составлены исключительно из работяг?

— Меня и это смущает. Зачем нам столько профессиональных команд, если толку от них для большого спорта практически никакого?
— А вы у футболистов об этом спрашивали?

— Да.
— И что же?

— Да черт его знает… Спортсменам вообще как-то не свойственно задумываться над многим, не имеющим к ним непосредственного отношения.
— Давайте попробуем определить статус спортсмена-профессионала. Я тренировался три раза в день и получал за это 98 рублей как сержант сверхсрочной службы. И физически заниматься какой-то другой работой не мог. Только в сборной страны я начал зарабатывать 250 рублей. Но в ее состав еще надо было попасть. Футболистам же никуда не надо было попадать, они зарабатывали столько, что у нас даже в карманах бы не поместилось.

— Так у вида спорта номер один пиар какой был!..
— Это да…

— А как можно распиарить гандбол в Пермском крае?
— Мы сейчас хотим создать там детскую школу гандбола. Собираемся сделать два больших турнира в городе. И на нашем примере показать, что при определенной поддержке государства можно достичь больших успехов. Понимаете, ни один олигарх в России без приказа денег на спорт не даст. Ему просто будет их жалко. Сейчас найти таких людей невозможно. Поэтому постараемся проявить инициативу изнутри. Может, какие-то люди дадут немного, но их будет немало.

— Что нужно сделать, чтобы простой человек, никогда не слышавший о гандболе, начал на него ходить?
— Это сложный вопрос… С другой стороны, и баскетбол, и волейбол тоже начинали с малого, но все же смогли выйти на хорошие рубежи. А мы свой момент упустили. Будем догонять.

— Каким образом?
— Наверное, придумывать какие-то семейные турниры, приглашать детей в летние лагеря. Там будут занятия, важные для ребят и девчат в этом возрасте: дискотеки, возможность интересно провести время. Что касается зрителей, то, поверьте, в той же Германии из полусотни тысяч, которые приходят на футбол, больше половины интересует прежде всего пиво. Наверное, что-то надо заимствовать у них. Но опять-таки с поправкой на славянскую ментальность.

— На Западе люди ходят смотреть на личности… Возможно, стоит слепить этакого гандбольного Бекхэма из российских ребят…
— Мы хотим такую звезду вырастить. Но сейчас кандидатов я просто не вижу…

— Жаль, что вам не сбросить десяток лет. Уж харизматичный Тучкин точно сгодился бы на подобную роль…
— Знаете, я настолько концентрировался на гандболе, что, когда мне предлагали заняться чем-то еще (например, вложить деньги в дело), всегда отнекивался: мол, это отвлекает от главного. Наверное, поэтому так долго и выступал. И ничуть не жалею. Хотел реализовать себя полностью. Выиграть титулов столько, сколько можно, и даже больше. И когда засыпал, думал только об игре. На многие поединки выходил больным, травмированным, не готовым на сто процентов. Но знал, что команда нуждалась во мне, и, если удавалось помочь, был счастлив. Правда, тогда я мог рассчитывать лишь на себя. В теперешней ситуации требуются помощники, которых еще предстоит найти. Российскому гандболу нужны три-четыре умные головы, которые сумеют, что называется, раскрутить наш вид спорта. Скорее всего, они будут поверхностно знакомы со спецификой вида, но должны быть менеджерами в истинном понимании слова. И им надо платить много, потому что успех предприятия решит умная организация. Беларуси в этом плане повезло. Благодаря Владимиру Коноплеву гандбол получил мощнейший импульс.

— Вас греет идея воссоздания Профессиональной гандбольной лиги, которую придумали украинцы еще задолго до появления аналогичного проекта у хоккеистов?
— Было много разговоров о европейской лиге. Но в итоге все-таки признали, что такими средствами, как хоккей, наш вид не располагает. Ни чехи, ни поляки, ни венгры, ни словенцы не будут летать в Беларусь, Россию и на Украину. В такой ситуации резонно вновь вернуться к ПГЛ — под этим ли самым названием, или каким-то иным. И все это прекрасно понимают. Знаете, у японцев есть прекрасная пословица: “Если произошла ошибка, не ищи виновного. Найди, как ее исправить”. Так вот мы до сих пор не определились, как прийти к решению, которое устроит всех.

— Тем не менее кое-чему у вас, россиян, не грех и поучиться. Нравится, как смело вы выдвигаете спортсменов на видные роли в руководстве различными организациями.
— Это резонно. Потому что известный спортсмен всегда популярнее любого чиновника и одним присутствием на том или ином посту сможет привлечь к делу общественное внимание.
Хотя надо отдавать отчет, почему сегодня звезды спорта стремятся в политику: совсем не для того, чтобы менять законы или вносить в общественную жизнь что-то новое. Они идут туда для узнаваемости. И серьезные люди, которые за ними стоят, прекрасно понимают, что народу это нравится. 
На самом деле это прекрасно — такое вот субъективное мнение человека, который далек от политики и никогда там не будет.

— Кстати, почему?
— Слишком уж прямолинейный у меня характер.

— Так такие и нужны. Надоели уже эластичные и резиновые.
— Я часто разговариваю с Сан Санычем Карелиным, и он говорит так: “Я пришел в политику первым из спортсменов, и потому на мне часто ставили эксперименты в Думе. А сейчас нас там уже десять, и мы чувствуем себя довольно уверенно”. Не надо строить иллюзий, что спортсмены могут что-либо изменить в существующем порядке вещей. Но новую струю они, уверен, внесут. Откроют какую-то положительную ауру. Для разнообразия политической жизни это неплохо. Я же туда изначально не подошел. Думаю, моя кандидатура даже не рассматривалась, о чем сейчас совершенно не жалею.
Работаю в гандболе, полностью ему отдаюсь и ставлю вместе с руководством холдинга “Пермские Медведи” задачи такого масштаба, которые целиком и полностью отвечают моим амбициям.

— Победить в чемпионате России?
— Есть и более важные цели, каким парадоксальным это ни выглядит. Нам хочется показать стране, как можно развить гандбол в отдельно взятом регионе. Создать схему, которая могла бы бесперебойно работать и растить молодых и талантливых ребят.

— Все это задачи завтрашние, а сегодня стоит подзаняться пиаром. Предлагаю привлечь к сотрудничеству звезду проекта “Наша Russia” Сергея Светлакова. На всякий случай, в прошлом он занимался гандболом и даже имеет звание кандидата в мастера…
— Первый раз об этом слышу. Вы серьезно? Тогда спасибо за совет. Завтра же займусь этим вопросом. Повторяю: умные головы нашему виду спорта ох как нужны…

Добавить комментарий Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован.

Комментарий

Имя

Captcha *

Type the text displayed above: